«Белсат» побывал в гостях у журналистки, правозащитницы и создательницы инициативы «Палітвязынка» Евгении Долгой. Женя рассказала нам, почему нельзя опускать руки и почему так нужно было для всех беларусов освобождение хотя бы кого-то из политзаключенных. «Когда выпускают хотя бы одного – легче делается всем, ведь это дает надежду и силы выжить», – говорит она.
Когда мы договаривались о встрече, а потом ехали в гости к Евгении Долгой, мы еще не знали, что на следующий день из Беларуси придут радостные новости об освобождении некоторых политзаключенных. Но и тогда, накануне, почувствовали электричество надежды, которая исходила от нашей собеседницы. Во время разговора Женя не раз с оптимизмом говорила о том, «что-то меняется», намекала (а может, уже и знала что-то), что будут подвижки. Будут, говорила, несмотря на тупик, в который «мы все попали», обсуждая, как и кого должны освобождать из тюрем.
«Да, мне кажется, мы все засели в тупике на том этапе, когда обсуждали, освобождать надо хотя бы кого-то или всех сразу. Для меня это дикая ситуация, потому что, по моему мнению, это не должно было даже обсуждаться. Просто нужно хоть какое-нибудь освобождение, хотя бы кого-нибудь!» – говорила Женя.
Она уверена: если выпустят хоть одного – легче станет всем. Так было, например, когда скинули срок после апелляции в отношении политзаключенной Алеси Буневич: в бараках звучало «ура!», в женской колонии радовались все. Такие вещи укрепляют нацию, считает Евгения. Дают надежду и силу.
«Тем более, что мы имеем зафиксированные свидетельства. Например, – бывшей политзаключенной Дарьи Афанасьевой, которая вышла и сказала: «Слушайте, меня просили передать – добивайтесь освобождения хотя бы пожилых и больных, хотя бы кого-нибудь, хотя бы одного, пожалуйста!». Люди выходят оттуда – и просят! Но мы все равно продолжаем дискутировать об очевидных вещах и не можем выйти из порочного круга. И мне кажется, это большая беда. Потому что время играет против нас – люди болеют и умирают…» – добавляла она после паузы.
В светлой квартире, которую снимает семья Евгении в Варшаве, легко дышится и беседуется. Пока хозяйка заваривает для нас на кухне крафтовый кофе и нарезает польский сырник («Это Саша, моя дочь, для вас купила»), мы знакомимся с рыжей собачкой Кексом. Ее два года назад оставила Жене, попросив временно приютить, одна украинка, но потом так и не забрала. Теперь Кекс полноправный член и любимец семьи. Заскакивает на зеленый диван и приглашающе поглядывает на гостей.
С потолка свисают «паучки» авторства бывшей политзаключенной Регины Лавор. На столе – календарь с портретами политзаключенных женщин. На книжной полочке – сборник, посвященный Алесю Беляцкому, соседствует с антиутопией Оруэлла «1984» и «Обыском в музее» Ольгерда Бахаревича. Ниже – «Тюремный сборник. Произведения беларусских политзаключенных» и книжка с пронзительным названием «Моя мама в тюрьме»…
«Женя, такое впечатление, что вся твоя жизнь подчинена сейчас только одной цели…» – говорим.
«Это так! Потому что тема политзаключенных настолько тесно вплетена в наши жизни, что уже – не разорвать. Если взять моих друзей –почти у каждого кто-то из родственников или близких сидит в тюрьме. Я сама узнала, что такое беларусская тюрьма, хотя провела в камере только три дня. Но еще до 2020 года писала о ней, о тех, кто сидел там по «наркотической» статье 328.
Я знала, что беларусская тюрьма – наследница ГУЛАГа. И имею целью фиксировать то, что там происходит. Чтобы это никуда не пропало. Чтобы потом, в свободной Беларуси, на этих рассказах женщин основывались реформы всей системы. Чтобы это не прошло мимо. Ну и, конечно, мне важно хоть что-то делать для тех, кто сейчас в неволе. Потому что знаю, что у людей там есть страх, что о них забыли…» – объясняет Евгения Долгая.
Безусловно, главная цель – освобождение политзаключенных, уточняет Женя.
По ее мнению, беларусы уже давно должны были учиться у Украины, где готовы договариваться с самим дьяволом, Путиным в том числе, – лишь бы только вытащить из плена своих людей. Подтверждение тому –недавнее освобождение из беларусских пыточных политзаключенных украинцев, включая троих женщин. Ясно, что Лукашенко выпустил их по «просьбе» Путина, считает Евгения (в этом уже признался он сам).
«Но что это означает? Это означает только то, что нам нужно находить медиаторов, которые могут идти в Россию. Слушайте, я готова просить аудиенции хоть у самого Романа Абрамовича! Мы в такой ситуации, что надо и к черту лысому идти! Смотрите, лауреат Нобелевской премии Дмитрий Муратов сходил на прием к Макрону. Разумеется, он просил за Кара-Мурзу и Беркович. Однако у нас есть нобелевская лауреатка Светлана Алексиевич в Германии. Может, сходить и попросить Шольца относительно Марии Колесниковой, поскольку она жила в Германии, а Шольц, наверное, имеет какой-то контакт с Россией? Почему нет?» – рассуждает правозащитница.
Подключить Ватикан и Мальтийский орден. Израильтян («Прабабушка Марины Золотовой – праведница мира. Почему бы не помочь ее внучке? Прадед Кати Андреевой, кстати, – тоже!»). Продолжать настойчиво стучаться во все двери к влиятельным лицам и организациям. Напоминать, напоминать и еще раз напоминать о политзаключенных.
«Не факт, что получится. Никто не говорит, что получится. Но понимаете, если ты два года – день за днем – ходишь к полякам, например, и просишь их за журналистку «Белсата», то сегодня может и не будет толку, а завтра – этот толк появится! Постоянное напоминание – это главное», – говорит Женя Долгая.
На следующий день, 3 июля, когда станет известно об освобождении из тюрем как минимум четырех политзаключенных, Женя Долгая назовет это «результатом очень большой дипломатической работы».
«Это было определенно не решение одного дня. Мы не знаем, кто сделал эту работу. Но ее результат доказывает нам, что действительно – все возможно! Пожалуйста – получилось! Ведь мы действительно были в тупике. И это ответ на то, нужны ли точечные освобождения. Радовались в этот день абсолютно все! Это была новость, которая объединила людей. И я убедилась в том, что нельзя опускать руки», – говорила нам на следующий день по телефону Евгения Долгая.
Она уверена, что в Беларуси никто не будет разговаривать о политзаключенных с Ольгой Горбуновой или Светланой Тихановской, которые, тем не менее, делают большую работу, но именно поэтому нужно искать таких путей – через влиятельных посредников. Тем более если они сами начинают проявлять заинтересованность.
«Недавно со мной связались из посольства одной европейской страны. Они сказали, что заинтересованы разговаривать, но только – с родственниками политзаключенных или с бывшими политзаключенными. Со свидетелями. И это нормально. Они выразили готовность встретиться и быть посредниками. Такой вот запрос. Поэтому я действительно вижу, что есть заинтересованность», – утверждает Долгая.
«Я вижу, что ситуация сдвинулась с места», – повторяет Евгения. И рассказывает, что американские правозащитники также выразили желание услышать, что происходит в женской колонии в Беларуси.
«Они хотят знать, через кого могут внести свой вклад в освобождении политзаключенных. Хотят услышать голоса женщин. Поэтому собираются провести ряд встреч в середине июля. В США на носу выборы, и они пытаются понять, в какую сторону им идти и как могут нам помочь», – объясняет правозащитница.
Поэтому в июле Женя будет в США. Берет с собой паучков Лавор, другие изделия политзаключенных, платья и обувь, которые женщины носили на беларусской зоне. Показывает нам оригинал тюремных комиксов бывшей политзаключенной Нино (фамилию не называет), которые она рисовала на Володарке. Женщину пытали там, приставляя к виску пистолет и угрожая застрелить, если не выдаст им пароль от телефона. А в камере женщина рисовала и, похоже, комиксами заинтересовалось издательство «Гутэнберг».
О происходящем за решеткой очень важно рассказывать языком искусства, считает правозащитница.
Спрашиваем: «Что там сейчас происходит, на женской зоне?»
«Все очень тяжело. Забрали книжки, нормальную литературу, оставили только а-ля Донцову. В мужскую колонию можно присылать книги, в женскую – нет. Убрали всю английскую литературу. Солженицына. Кроме того, с 12 июля только два раза в год женщинам можно будет присылать прокладки. Те, кто в списке террористов, имеют запрет на денежные переводы, то есть сами купить их не могут. И что происходит? Там воруют носки. Черные носки постоянно исчезают из сушилок. Их используют в качестве прокладок, некоторые с фабрики приносят синтепон, укладывают в носок… представляете себе?» – рассказывает Евгения Долгая.
«Женщин изматывают физически и морально. Они всегда в работе, досуга мизер – выбираешь, написать письмо или выпить кофе. Постоянные доносы, прессинг. Но самое ужасное то, что делают сейчас в отношении политзаключенных матерей – лишают их родительских прав. Есть совершенно страшные случаи, когда маму вызывают в кабинет, связываются с учительницей, рядом с которой находится ребенок политзаключенной, и по громкой связи сообщают: «Твоя мама от тебя отказалась – ты едешь в приют»… Так давят, чтобы женщина написала «помиловку» (прошение о помиловании)», – рассказывает Евгения, и голос ее дрожит.
По информации, которую Женя получила от бывших политзаключенных, с 2021 года «помиловки» пишут почти все. Это вопрос выживания и сохранения здоровья в тех условиях, уточняет наша собеседница.
Делаем паузу. Женя показывает нам заколки для волос, которые посылает в колонию – единственное украшение, которое позволяют носить женщинам на зоне («Они им очень радуются!»). Показывает резинку с двумя вишенками – точно такую передавала журналистке Екатерине Андреевой. Пересказывает информацию от недавно освобожденной Ирины Счастной: Катя держится из последних сил – ее надо спасать!..
«Здесь еще одна бывшая политзаключенная, Ольга, рассказывала об Елене Лазарчик из «Европейской Беларуси». Елена почти ничего не видит! Зрение – минус 17. А ей на зоне не передают очки и заставляют работать – садиться за машинку. Чтобы передать очки – нужна передача. А передачи ей запрещены. То есть – замкнутый круг. Ад! Она отказывается работать – и ее бросают в ШИЗО…» – рассказывает Евгения Долгая.
Женя дает нам кофе. На ней – черный свитшот с рисунком и надписью Kayfariki Group – так называется украинский антифашистский батальон, в котором воюют и беларусы. Поясняет, что название инициативы «Палітвязынка» предложил когда-то украинский правозащитник Максим Буткевич, попавший позже в российский плен (в так называемой ЛНР ему дали 13 лет тюрьмы).
«Поэтому я не обращаю особого внимания на претензии некоторых лингвистов, что, мол, «палітвязынка» – некое некорректное образование. Слово придумал Буткевич. И пусть оно живет!» – замечает Евгения.
Спрашиваем, как напряженная и ежедневная деятельность Жени в «Палітвязынке» сказывается на ее семье. Не очень хорошо, признается она.
«Не умею держать баланс. Вот, например, на выходных засела за один текст, а до этого обещала дочке сходить погулять. Она ждет, ждет, а я никак не могу. Вечером, правда, выбрались. Темнело уже – и мы искали ежей. Я говорю, давай так, если найдем пять – значит у нас произойдет какое-то счастливое событие. Мы нашли шесть ежей! И вот…» – смеется Женя Долгая.
Ее дочери Александре 13 лет. Недавно она ходила с классом на экскурсию в варшавскую тюрьму Павиак. Когда девочкам дали прилечь на тюремные шконки, Саша сказала: «Моя мама тоже на таких спала». Польки были впечатлены…
«Я очень хочу, чтобы и в моей семье было меньше тюрьмы. И девушки мне пишут из колонии, что я должна уделять больше внимания Саше. Я стараюсь и хочу это исправить», – говорит Женя.
Женя признается, что случаются депрессия и эмоциональные срывы. Последний раз – до слез, на День политзаключенного, когда стало известно, что не освободили Полину Шарендо-Панасюк, а в Фейсбуке писали: «Вот что значит ваше «любой ценой».
«Бывает больно жить, это правда. Но в последнее время стало легче, потому что я стала видеть какую-то результативность. Я заметила, что ко мне стали прислушиваться. Ведь раньше мне часто от своих же прилетало, блокировали все мои входы и выходы. И то, что это были свои, – меня просто убивало», – признается Евгения.
Тюрьму, которую трудно вырвать из собственной головы, оставляет тогда, когда рисует акварели (показывает нам свои нежные рисунки), создает украшения и – танцует.
«Да, я с марта пошла на танцы! К нашей Мие Миткевич. Слушайте, я никогда не танцевала, а тут поняла, что это лучшая терапия. Вчера танцевали на поле Мокотовском. Это обалденно! Это меня вытащило и начало давать надежду. Когда была в музее Холокоста в Берлине, там рассказывали, что людям в концлагерях помогали выживать песни и танцы. Я не верила. Но это правда! Я начала танцевать – и теперь верю, что мы обязательно дождемся хороших и светлых времен, добьемся их», – утверждает Женя.
На прощание затрагиваем тему футбола. «Я же борисовская девушка! Чтобы вы только видели, как я торжествовала, когда БАТЭ «Баварию» победил в 2012 году!» Но сейчас Женя считает, что на Евро-2024 победят как раз немцы, хотя всей душой болела за Грузию и Украину.
«Мне кажется, футбол – это тоже часть политики. Спорт в общем. Жаль, что с участием в Олимпиаде не поторговались с Лукашенко. Для него это важно, думаю. Плохо звучит? Так в футболе «договорняки» тоже грязное дело. Но скажи, какая разница для той же Кати Андреевой, как мы это называем, между «договорами» там или «торговлей»? Для нее сейчас важен результат. Чтобы выйти и жить дальше!» – подытоживает Евгения Долгая.
Обнимаемся на прощание. Женя дарит мне «Тюремный сборник». Открываю наугад. Стихотворение политзаключенного Дениса Ивашина: «Страх цябе не пабачыць, Страх цябе не пачуць…»
Дмитрий Мираш / АБ belsat.eu
