Книги, платья, игрушки, семейные реликвии, столовые приборы и салфетки, елочная гирлянда…. Беларусы, вынужденные бежать с родины, брали с собой не только самое необходимое для жизни, но и дорогие сердцу мелочи – символ связи с домом, с прошлой жизнью. Кто-то не смог забрать ничего, и до сих пор сильно скучает. Мы собрали рассказы беларусов в эмиграции о том, что они взяли с собой, а что были вынуждены оставить, а также попросили психолога прокомментировать, почему нам больно прощаться с вещами и как с этой болью справиться.
«Я уезжала после задержания и почти втайне. Буквально через день после освобождения стала раздавать свои вещи, так как готовилась к отъезду. Устроила так сказать бесплатный garage sale. Раздавала свою косметику, которую долго собирала. Девушка, которая почти всю ее забрала, через пару дней после моего отъезда пошла наливать уху одному из старших сыновей Лукашенко. Это, наверное, было самым странным и обидным для меня.
Я уезжала почти без вещей, даже не слишком думала, что положить в чемодан, кроме документов. Я сильно скучала по своим вещам в Грузии. Потом я переехала в Украину, в Ирпень, мне привезли мои вещи, и началась война.
Я никогда не привязывалась к вещам, но сам факт, что у меня забрали дом, а после обретенное чувство дома в Ирпене, очень бесит. Если говорить о грусти, то скучаю по своей библиотеке».
«Я взяла с собой книгу Ирины Одоевцевой «На берегах Невы». До этого я читала ее книгу «На берегах Сены». Она тоже эмигрировала. Ее судьба в чем-то перекликается с моей, потому что мне, тоже писательнице, через сто лет тоже надо бежать. Я люблю читать и не представляю себя без книг. Для меня квартира пуста, если в ней нет книг. Даже во временном беженстве для меня важно, чтобы были книги.
Еще я взяла платье, хотя и думала, что это –неразумное решение. Но для меня очень важна эстетика. Я думала, что захочу сделать себе праздник в течение тех двух-трех недель, пока буду в Вильнюсе, одену это платье и буду чувствовать, что не все так страшно и грустно в моей жизни. Я тогда не знала, что не смогу вернуться домой так быстро.
Я скучаю по сове – фигурке, которую мне когда-то подарила моя лучшая подруга. Жалею, что не взяла ее с собой. Она бы напоминала мне о доме, о подруге. Я в Вильнюсе пошла как-то в магазин, увидела там маленькую сову и купила ее, чтобы у меня была эта связь с домом, внутренняя платформа, которая будет меня держать, где бы я ни была».
«Выезжал из Беларуси с одним рюкзаком. Была надежда, что вернусь через несколько месяцев. В рюкзак бросил беларусский молитвенник, одну из книг из библиотеки деятеля межвоенной Беларусской христианской демократии – Альбина Сенкевича. Кроме того, примитивная иконка благословенный ксендза Мечислава Богаткевича – в память о первой мессе, которую он служил в 1933 году в костеле в моем родном Парафьяново. Еще Новый Завет в беларусском переводе и книгу католического священника отца Александра Жерносека «Памілаваныя». Я взял эти вещи, потому что мне хотелось иметь что-то, что бы связывало меня с историей того беларусского движения, которое было в Беларуси десятки лет до меня, и историей моего региона.
Еще забрал складной ножик своего деда. Дед умер в 2016 году, я взял тогда себе его ножик – обычный такой металлический 1960 года изготовления, и с тех пор его всегда с собой вожу. В польской администрации по делам иностранцев он звенел на металлоискателе, и когда я туда ходил, всегда оставлял в камере хранения.
В Беларуси я оставил довольно большую краеведческую библиотеку. У меня уникальное собрание книг, включая старые, такой подборки больше ни у кого нет. Часть книг мне родственники после передали, а с остальными думаю, что делать. В Польше у меня нет своего жилья, а комната, которую снимаю, небольшая. Здесь негде их хранить, но и там они стоят без дела.
Еще жаль документов моего прадеда, а особенно завещания прапрадеда 1903 года. Я не могу его вывезти, так как есть ограничения по вывозу из Беларуси вещей старше 100 лет.
У меня никогда не было своего дома в Беларуси, возможно, поэтому мне было проще уезжать. Я жил у родственников, и не был сильно привязан к этому жилью. Поэтому я взял самое необходимое и дорогое – и пошел дальше по миру скитаться. Больше всего мне жалко родного края. Иногда смотрю на фотографии своего городка, соседнего города, леса, тропы, грунтовые дороги между деревнями… Скучаю, но это никак не купишь за деньги, не перевезешь».
«Я – человек, который очень привязывается к вещам. Я приехала в Грузию в конце 2022 года, а перед этим продала в Беларуси две квартиры – свою и мужа. Было очень трудно. Если ты понимаешь, что прощаешься с вещами, возможно, навсегда, то даже какие-то пластиковые баночки, в которых было удобно замораживать клубнику или еще что-то, было трудно выбрасывать. Я плакала над ними.
С собой взяла очень мало – что-то из косметики, шкатулку с украшениями, миксер, блендер. Свои тарелки, вилки, салфетки производства Барановичского «Блакіта». Ведь мне нужно было иметь что-то свое, из дому. А еще, поскольку мы уезжали накануне Нового года, я взяла с собой электрическую гирлянду.
Моя 12-летняя дочь выбрала лучшее из того, что она делала своими руками. Она оставила свое белье, а вот такие вещи взяла. У них в классе накануне был таинственный Санта, и ей подруги надарили разного, так она важные вещи не взяла, а забрала эти подарочки. Сейчас в Грузии она пошла в школу, а я смотрю – на ее кровати сердечки, что-то еще из тех подарков – она их обнимает. Еще она целый рюкзак игрушек взяла.
Я очень скучаю по своей квартире, по горизонтали, которые я видела из окна, по лесу. Мы здесь в Грузии в январе сидели у моря в одних майках, было тепло, а я думала, что все бы отдала, чтобы быть в своем лесу.
Ощущение своего дома на чужбине у меня пока не получается создать. Только когда я на стол поставила свои тарелки, вилки, нож положила, салфетки, у меня наконец появилось ощущение своего».
Наша читательница:
«Мы с мужем и четырьмя детьми уехали из страны в конце декабря. Больше всего дети скучают по родным, а также по кошке и коту. Также сын скучает по своим машинкам, которых у него было много.
Нашей кошке Буси, которая осталась в Беларуси, 15 лет. Она у меня еще с того времени, когда я ходила в школу. Кота Персика а подарила в мае 2022 года дочке за то, что она отлично закончила школьный год. Этот кот стал лучшим другом для младшей дочери, которой тогда было два года».
Наша читательница:
«Когда я с детьми убегала из Беларуси, могла взять только необходимые вещи. Мои три кота остались дома, их забрала к себе моя подруга. А еще я шила игрушки. И вот одну игрушку – буслика – не успела закончить. Так он и лежит в коробке, со шпильками, без одежды, и забрать его почти нет шансов. Он мне очень дорог, этот буслик… Воспоминание о родине, доме… Моя Беларусь».
«Когда я уезжала, пришлось оставить память про деда – учебники по элементарной алгебре 1904 и 1916 годов издания. Мой комод, который я выиграла, еще когда училась в школе. Учебник для вузов по истории Беларуси, по которому я сдавала экзамен еще в школе и который объявили экстремистским. Игрушечного кота (такого, как в мультике про «Таити, Таити… Мы не были ни на каком Таити!»), которого подарил мне на день рождения мой бывший парень. Он попал в реанимацию, а у меня как раз был диплом. Половину дня писала, половину у него в больнице была. Забежала, забыла, что праздник. И вдруг он из-под кровати этого кота достает и меня поздравляет.
Своего жилья у меня никогда не было, поэтому что-то подарила друзьям, что-то продала. Но эти вещи оставила людям, которые обещали их беречь. Лучше бы забрать сюда всех этих людей. Ведь вещи – это просто вещи».
Наша читательница:
«Уезжала из Беларуси с одной женской сумкой. Из вещей взяла только самое необходимое: паспорт, щетку. Хотела взять с собой игрушку ежика-путешественника – мой талисман, который я всегда брала в поездки и фотографировала на фоне достопримечательностей. Решила не брать, побоялась, что его могут распороть. Когда была в безопасности, мне его передали с первой передачей. В тот момент я почувствовала, что не одна. Как-то я отправила его в Минск со своей подругой. Она сделала ему фотографию, которую я опубликовала в Инстаграме. Вскоре мой еж оказался в КГБ вместе с подругой. Теперь имя моего ежика – Чиф – знают даже там. Теперь и еж, и подруга в безопасности и мы живем в Варшаве».
Психолог, врач-психотерапевт, специалист по холистической безопасности Элина Антонова отмечает, что привязанность к вещам и грусть по ним – это вполне понятное, нормальное человеческое дело, ведь эмоции у нас возникают не только относительно людей, но и вещей, и мы можем так же переживать их потерю.
«Эмиграция – сложный процесс. И даже если она запланирована, люди берут с собой не только рациональные вещи, но и что-то на память – о доме, о близких, о каких-то достижениях в том месте, откуда они выезжают», – говорит психотерапевт.
Элина Антонова отмечает, что ситуация, когда человеку нужно за несколько часов выбраться из страны, часто даже без документов, как это было у многих беларусов – это очень глубокая травма, которая проживалась не сразу. Сначала человек в такой ситуации все делает инстинктивно, чтобы сохранить свою жизнь, поэтому о вещах мало кто думает. И только уже потом, в безопасности, поднимаются эмоции, испытывать которые раньше не было ни времени, ни возможности. И на этом этапе может возникать сильная грусть по своему бывшему дому и вещам.
«Наши памятные вещи – это символы, опоры, то, к чему мы можем прикоснуться рукой или мыслью и поднять в себе те чувства, на которые сейчас можем опираться, – говорит специалист. – Возможно, это наследственные вещи, которые, например, передаются от бабушки или дедушки. Они могут быть совсем дешевыми по цене, но иметь очень глубокий смысл. Потому что чем лучше мы знаем свой род, чем лучше мы можем на него опираться, тем более мы устойчивы в этом мире. И когда люди не смогли что-то такое забрать, они чувствуют разрыв не только со своей страной, прошлой жизнью, но и со своим родом, корнями, и это довольно сложно».
Элина Антонова отмечает, что может быть важным иметь некий символ-талисман – связь с бывшей жизнью, и как пример приводит кулон в виде контура Беларуси на карте.
«Одна девушка мне сказала – это моя связь с моей страной, моим народом, где бы я ни была, этот кусочек Беларуси со мной. И я думаю это обо всех других наших вещах. Об опорах, на которые можно опираться, чтобы почувствовать дополнительные силы и согреться в тяжелом мире в трудные времена», – говорит психолог.
Элина Антонова сейчас преимущественно работает с вынужденными эмигрантами и говорит, что стремится заложить в клиентов установку, что, хотя мы и скучаем по прошлому, но живем сегодня, и это сегодня – по сути, все, что у нас есть.
«Я предлагаю вспомнить и зафиксировать какое-то событие, которое произошло в вашем сегодня, порадовало, заставило улыбнуться, и в итоге найти какой-то символ в сегодняшнем дне, связанный с положительными эмоциями, – говорит психотерапевт. – Если мы не можем дотянуться до того, что нас связывает с прошлым, давайте создавать свое сегодня».
Новым символом может быть что угодно, говорит врач.
«Это может быть что-то совсем незначительное, например, камешек, который тебе попался на берегу моря или просто на твоем пути, – отмечает Элина. – Как-то во время одной программы по окончании работы с командой мы создавали символ, который можно было забрать с собой. Люди забирали камешек, на котором мы просили написать значимое для них слово. Или картинку, которую они раскрашивали и мы просили вложить в нее свои эмоции и забрать с собой. Потом наши участники рассказывали, что у кого–то этот камешек лежит на рабочем столе. У другого картинка висит над кроватью, ведь человеку важно вспоминать те ощущения из того места, где он ее рисовал».
Элина Антонова советует сделать подобное упражнение и поискать определенный материальный символ-опору в сегодняшнем дне, который заменит то, что пришлось оставить в прошлом.
Анна Гончар / АА belsat.eu
