Заверения главы МЧС Беларуси Вадима Синявского на канале ОНТ о том, что в стране все сделано для защиты населения на случай физической угрозы, вызывают много вопросов по поводу этой самой защиты и перспектив ее осуществления. Никто не знает, понадобится ли в ближайшее время людям искать спасения, но сами собой напрашиваются параллели с Украиной.
За пару недель до войны на нескольких украинских каналах вышли репортажи о состоянии бомбоубежищ в столице и других крупных городах. Выяснилось, что в них не кровати, фильтры для воздуха, запас воды и еды, а… массажные салоны, бары, склады с продукцией. Правда, показали школы, где директора говорили о подготовленных подвалах и рюкзаках для школьников с теплыми вещами, термосами с водой и печеньем на первое время. Эксперты выразили свое возмущение, чиновники на камеру сказали, что исправят ситуацию, но времени уже почти не оставалось.
23 февраля, Краматорск. В городе опрашиваю прохожих: «Если начнется война, то есть ли у вас план, как спасать свою жизнь? Знаете, где ближайшее бомбоубежище?» Ответы меня тогда сильно удивили. Большинство говорили: «Какая война? У нас и так идет война уже 8 лет. Я никуда не собираюсь ехать. Все, что наживал в течение жизни, бросить?! А какое бомбоубежище? Какая судьба предначертана, такой и будет. Мы посмотрели, что прячься, не прячься, а прилетит только в одну-две квартиры со всего дома. Всё уже пережили: вон на том месте у нас троллейбусы горели, автобусы, но ничего, живем как-то».
Только две женщины пожилого возраста ответили, что хотят, чтобы вывезли внуков подальше от города, который будут бомбить. Где можно спрятаться? Да это же обычно школы, кажется. Там должен быть какой-то подвал для детей. Откуда знаю? Ну, по телевизору говорили. Примерно такие были ответы. Подумала тогда: Краматорск – прифронтовый город. Там генеральный штаб, стратегический аэродром, армейские части. Значит, уже где-где, а тут знают, как защищать население, «если что».
«Если что» наступило ночью. Грохот, который я сквозь сон приняла за петарды, раздавался все громче. Небо стало красным, постоянно какие-то вспышки и не просто уже грохот, а такое ощущение, что кто-то с улицы пытается выбить окна. Выглянула в коридор. Там съемочные группы журналистов из разных стран со штативами, камерами. Друг другу помогают надевать бронежилеты. Все в касках, и поэтому некоторых не узнала сразу. Один финский журналист по-русски крикнул мне: «Война! Война! Быстрей! Бомбят! В бомбоубежище надо! Где твоя каска?! Надень каску!..» Говорю ему спокойно: «Да нет у меня каски, и броника нет. Все нормально будет». Не буду описывать, как он на меня посмотрел.
Выяснилось, что те фиксеры, которые должны были им помогать и работать переводчиками, куда-то исчезли. У стойки регистрации дежурная, увидев меня, обрадовалась: «Ну объясните вы им, что бомбоубежище у нас есть. Но наш отель – это только один этаж офисного здания. Мы его арендуем. Там разные фирмы, и вот у них есть ключ от бомбоубежища. Они на работу придут только в 10. Хотя уже, видимо, не придут… А эти не понимают, а переводчиков их нет».
Вышли на улицу. Побежали кто куда. Знаю, что недалеко от гостиницы – штаб, куда, как было сообщено, должны прийти представители СМИ, и там будут военные. До него идти не так далеко, через площадь. Но вдруг ужасный свист. Никогда такого не видела в жизни. Мне показалось, что эти самолеты летели так низко, что чуть не касались моего капюшона.
Какой-то мужчина схватил меня за руку и потащил под голубую елку, которую тут, видимо, посадили еще в то время, когда площадь носила имя Ленина, а не Мира, как сейчас. «Это истребители! Ой, а вон ракеты!!!» – незнакомец прижался к корню. Бабахало так, что закладывало уши. «Слушайте, мне кажется, что эти ветки над головой нам не помогут. Где здесь у вас ближайшая школа?» – спросила у него. Мужчина вдруг осмысленно посмотрел на меня, потом на это несчастное дерево: «За мной!» И мы припустили через площадь в сторону мэрии.
По дороге к нам присоединились еще двое, а потом трое. Мы даже не могли разговаривать, так как в этом грохоте пытались понять, насколько близко бомбят. В школе нам перепуганная сторож сказала: «А у нас нет вообще никакого укрытия. Идите во-о-он в тот дом. Нам сказали, чтобы мы туда детей вели, если что».
Это была так называемая сталинка. В самом центре подвала стояла металлическая кровать с панцирной сеткой. На нем стояли переноски с котами. Собаки сидели рядом на одеяле. Люди стояли и по очереди делили между собой два кресла. Никаких кроватей, воды или стола с дежурной, как я себе это представляла по иллюстрациям из учебника по гражданской обороне, не было. Выяснилось, что за это импровизированное бомбоубежище был ответственен один мужчина, бывший военный. «Куда летят все эти истребители, штурмовики, ракеты? Почему в одну сторону?» – спросила у него. «Аэродром бомбят и еще некоторые объекты. Да пусть бомбят! Там одни макеты стоят. Все, что нужно, давно спрятали, – ответил он злорадно и добавил: – Главное, чтобы они сейчас не начали дома бомбить».
В разговоре выяснилось, что он еще и работает в штабе гражданской обороны. «А почему такая неразбериха с этими бомбоубежищами? Почему штаб обороны не работает? Почему люди не знают, куда прятаться?» – возмущаюсь на него. «Ой, я вас умоляю! Штаб закрыт, потому что люди сейчас решают, что делать, как семьи спасать. Говорят, на дорогах танки уже российские. Куда ехать? Что с поездами, тоже непонятно. Вдруг и железную дорогу разбомбят, то как спасаться? Путин хочет окружить весь Донбасс. Как вырваться? А что бомбоубежища? Ну, вот здесь, в «сталинках», можно спрятаться в подвалах, а в хрущевках, конечно, нет. В некоторых школах и на заводах убежище должно быть, но туда же как-то еще добраться надо».
Не буду рассказывать, как добиралась до Киева и в самом Киеве до дома на левый берег Днепра, ведь предмет разговора – лишь защита своего физического тела.
Поднялась в конце концов посреди ночи на лифте на свой последний 22-й этаж, зашла в квартиру, прошла в свою угловую комнату с двумя большими окнами и вдруг вижу сильную вспышку и взрыв, который я уже ни с чем не перепутаю. Огненный шар полетел в соседний двор. Это была сбитая ПВО вражеская ракета. Они пробила два этажа 9-этажки и скатилась вниз, разрушив стену. Начался пожар. Жертв могло быть гораздо больше, если бы не новый район. Большинство людей в этом доме арендовали квартиры, в том числе моя новая знакомая, которая за несколько часов до этого происшествия уехала с детьми в свой Луцк.
Стоит ли говорить, что после такого случая жителей микрорайона не нужно было уговаривать прятаться во время воздушной тревоги? Но тут выяснилось, что бомбоубежищ рядом попросту нет. Идти до метро «Позняки» «или «Харьковская» (ведь транспорт же не работает) далеко. А если еще с ребенком? А если не с одним? А если еще с котом или собакой? А если еще и комендантский час? По телевизору постоянно предупреждали, что в случае нарушения беднягу могут запросто убить свои, приняв за диверсанта. А диверсантов тогда было много, и с ними велись уличные бои. Вокруг Киева тоже шли бои, и это было слышно.
Сначала мы пошли в подвал нашего дома. Он оказался совсем неглубоким. На человеческий рост. Как-то страшновато. До сих пор не понимаю, как такое возможно с точки зрения архитектуры. Пошли в соседнюю 36-этажку. Там на цементном полу лежали какие-то картонки, куски пенопласта. Я увидела первый же свободный уголок, поставила переноску с котом и попросту рухнула у стены, так как практически не спала третьи сутки подряд. Через пару часов вышла на улицу поговорить по телефону с коллегами и увидела мужчину. Спросила, почему сидит во дворе и не идет в подвал. И услышала: «Вы заметили там трубы разного цвета? Там одни с горячей водой, другие с холодной, а еще и с газом. Они там прикреплены к потолку. Представьте себе, что будет, если по дому жахнет ракета, и 36 этажей сложатся, как карточный домик? Что начнется, если оторвутся эти трубы или попросту сломятся в каких-то местах? А сверху гора бетона и завален выход из подвала… Убедил. Позже уже и спасатели предупредили, что не следует прятаться в подвалах многоэтажек.
А что в Беларуси? А в Беларуси глава МЧС Вадим Синявский говорит: «Первое хранилище, которое может использовать человек в случае необходимости, – это просто элементарный подвал своего многоэтажного дома. Это подземные переходы, это метро, куда можно спуститься для того, чтобы спрятаться. Сегодня у нас работает много промышленных предприятий как в городе Минске, так и за пределами столицы. Каждое промышленное предприятие, будь то химически опасное, будь то взрывоопасное предприятие, будь то предприятие машиностроения, оно имеет соответствующие закрытые сооружения. Безусловно, население, которое там находится, оно будет в этих защитных сооружениях. Здесь никаких проблем нет».
То есть жители спальных микрорайонов, а это, как правило, жители высоких многоэтажек, где нет метро и предприятий, в случае реальной угрозы останутся один на один со своей бедой? В столице и областных центрах наличие и размещение бомбоубежищ до сих пор почему-то остается секретной информацией. Их не так у нас и много, ведь строили их, как правило, в середине 50-х, а после развала СССР такой практики не было. Да и те, которые есть, пришли в негодность. Но они же есть именно во дворах тех самых «сталинок», где как раз можно и в подвале спрятаться.
Так где теперь прятаться людям, если, упаси Бог, начнут бомбить? Гарантий сегодня уже никто не даст, что такого не произойдет. Заговорили всерьез даже о ядерных ударах. Какое-то дежа-вю… Я вспоминаю, как нас в советское время муштровали на занятиях по гражданской обороне. Нам объясняли, как себя вести в случае ядерного удара. Я была сандружинницей и должна была ответить, что у меня есть в индивидуальной аптечке и для оказания помощи пострадавшим. Мы усвоили также, что каждый гражданин должен знать, где конкретно располагается ближайшее к его дому или работе укрытие. Я думала, что люди точно это знают, и что это только мне пока некогда выяснить, да и зачем.
Да Бог с ним с тем советским временем. В 1998 году был принят закон «О защите населения и территорий от чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера». Там, среди прочего, в статье 3 перечисляется, что население нужно подготавливать к действиям в чрезвычайных ситуациях. А потом даже и об ответственности должностных лиц, которые не следили и не предпринимали соответствующих мер. А что получается на практике?
Плевать, кого там накажут или нет. Что делать людям? Можно ли сегодня что-то сделать, чтобы жители городов знали, как спасти жизнь? Кто может ответить на эти вопросы? Кто?
Любовь Лунёва /ИР belsat.eu
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.
